10 правил дизайна Марселя Вандерса

Марсель Вандерс — дизайнер нашего времени

Марсель Вандерс (Marсel Wanders, р. 2.07.1963) — на каждой важной международной выставке в Милане, Париже или Кельне. Он проектирует масштабные резиденции и отели в Стамбуле, Тайпее, Бонне или Цюрихе. Декорирует лобби клубных домов в Москве. Успевает пополнять коллекции собственного бренда Moooi, творить вещи для Louis Vuitton, аксессуары для Christofle, мозаику для Bisazza и сантехнику для Laufen.

Среди заметных работ — интерьеры в духе Gesamtkunstwerk, все наполненные опусами Вандерса: от барных стульев и гигантских колоколов до ножей и вилок. Он создает для туристических отелей — таких как Kameha Grand Zurich, гостиницы, готовой принять 960 постояльцев, или Mondrian Doha, театрализированные, словно по сюжету «Алиса в стране чудес» грандиозные сценографии.

«Для дизайна Mondrian Doha был очень важен локальный колорит, — рассказывает Вандерс. — Чтобы создать отель, мы изучали город, мы изучали людей. Мы не создаем интерьеры, мы создаем места назначения . Мы приглашаем присоединиться к нам в путешествии, у которого нет конца. В Mondrian Doha сюрпризы ожидают вас на каждом шагу ».

«Рассказывать истории» — тренд в современном дизайне. Каждый интерьер, наполненный его предметами, обоями, покрытиями и аксессуарами, по содержанию тянет на полноценный роман.

Вандерс перевернул представление о голландских дизайнерах как о скромных изобретателях велосипедов и авторах протестантских скамеек. Флагманы мебельной индустрии охотно приглашают Марселя для того, чтобы тот разбавил однообразный модельный ряд фантазийной новинкой.

Люкс давно считает его постоянным контрибьютором. А музейщики, похоже, уже согласились на соседство его логотипа (автопортрет с золотым клоунским носом) рядом с Вермеером и Рембрандтом. На книжной ярмарке во Франкфурте в 2015 году Марсель Вандерс презентовал книгу Rijks, Masters of the Golden Age . Внутри — 60 живописных шедевров XVII века из собрания Государственного художественного музея в Амстердаме Rijksmuseum. Уникальный том весит 40 кг и уже украшает библиотеку Rijksmuseum.

Под два метра, с осанкой, выдающей многолетние занятия йогой, всегда в черном костюме а-ля клоун или конферансье, с бусами Rainbow на шее. Даже люди, далекие от дизайна, знают, что есть голландский кудесник, который придумывает кружевные кресла, мажет синей краской вазы и блюда, делает светящиеся наряды, выкладывает мозаикой гигантские цветы и калейдоскопические узоры.

Стилистика необарочного наркотического видения была очень успешна в середине 2000-х. Все помнят обнаженных атлетов, а также голых детишек и неодетых стариков, снятых фотографом Эрвином Олафом для рекламы компании Moooi.

Модернистский дизайн презирал декор, Вандерс поставил декор во главу угла. «Хватит функции, нужно больше любви. Больше фантазии, снов, воспоминаний и чувств», — говорит дизайнер. Как этого достичь? Лучшее средство ‹ — серийное производство, имитирующее ручную работу. Весь его творческий процесс похож на необходимость написать короткое японское хокку, в котором сойдутся воедино текстура, цвет и символ.

MARСEL WANDERS Cуперзвезда голландского дизайна. Выпускник Института искусств в Арнеме. В 2001 году с Каспером Виззерсом основал бренд Moooi. Проектировал для B&B Italia, Cappellini, Puma, Bisazza, Flos, Baccarat. Автор интерьерных проектов в Голландии, Майами, Нью-Йорке, Индонезии, Катаре.

Помимо дизайна Марсель профессионально изучал альтернативную терапию: нейролингвистическое программирование и нейроэмоциональную интеграцию. Его украшение на шее Tape (колл. Breakfast of a Rabbit) в виде магнитофонной ленты содержит аудиозапись, как кролик хрустит морковкой. Или коллекция декоративных вазочек Airborn Snotty. Образцы мокроты у людей с различными заболеваниями были отсканированы, многократно увеличены и согласно полученным формам напечатаны на 3D-принтерах — каждая ваза названа точно по диагнозу: «Синусит», «Сенная лихорадка», «Ринит». Знаковым считается и Knotted Сhair ( «Кресло в узелках», 1996, выпускается Cappellini). Основа из фиброволокна и пластика имитирует технику макраме.

Еще один козырь Вандерса — он единственный дизайнер, который не боится подарить предметам «темную сторону души», выразить испепеляющие страхи и меланхолию (колл. Monster Сhair).

Марсель признается, что его творчество любят в других странах, но прохладно воспринимают в родной Голландии. А размах его бизнеса свидетельствует о том, что Вандерс со своей иррациональной тягой к прекрасному, с мечтами и фантазиями остается настоящим голландцем, причем самой жесткой модернистской выучки.

«Мой любимый рабочий материал — серое вещество мозга»

Марсель Вандерс: дизайнер-волшебник с внешностью кинозвезды

Фото: пресс-служба Baccarat

Голландский дизайнер Марсель Вандерс — основатель собственной студии Moooi и создатель бестселлеров для марок Alessi, Droog, Flos, Louis Vuitton, Christofle и других. Его мебель, посуда и предметы интерьера воспринимаются как арт-объекты и экспонируются в лондонском музее Виктории и Альберта, музее декоративного искусства в Копенгагене, нью-йоркском и сан-францисском музеях современного искусства. Марсель Вандерс приехал в Москву вместе с креативным директором своей компании Габриэлем Чиаве, чтобы лично представить свои новые работы для знаменитого французского производителя хрусталя Baccarat — люстры Le Roi Soleil, вазы New Antique и Rois de la Forêt — и рассказал «Ленте.ру» о своем отношении к дизайну как форме культуры, любимых местах, предметах и материалах.

«Лента.ру»: Что заставило вас стать промышленным дизайнером, с чего все началось?

Марсель Вандерс: Я с детства любил делать подарки. И чтобы угодить, мне приходилось думать и о том, что именно я хочу подарить, и о том, чего хочет одаряемый. У моего отца был магазин сувениров, подарков. Время от времени что-то там билось, ломалось, и обломки доставались мне. Я их разглядывал и думал, что можно было бы из них сделать. Ведь сломанные вещи — это страшно интересно. Это как студент-медик разглядывает внутренности человека и поражается: «А как это сделано? А как это работает?» Потом я учился в академии дизайна в Эйндховене, и главное, что я оттуда вынес, — понимание, что такое предмет, продукт, в чем его логика, как он работает. Вдохновить может что угодно, самые непонятные вещи, вроде пластиковой цепочки, которая попалась нам с Габриэлем Чиаве на глаза недавно в поездке в Лондон, а потом заставила думать, что с ней можно сделать. Вещь может быть любой, главное — придать ей смысл. Ведь на самом деле промышленный дизайнер — не художник и тем более не волшебник. Я просто инженер, я придумываю и делаю разные вещи. И все, ничего больше. Ну может быть, еще пара-тройка магических трюков. Только никому об этом не говорите! (Смеется).

Вы очень современный дизайнер. Почему вас интересуют Baccarat и другие старинные марки?

Мы живем в мире, где все движется и меняется все быстрее и быстрее, инновации все серьезнее и серьезнее. Но некоторые компании делают то же и почти так же, как много лет назад. Там все меняется медленно. Там сохраняют традиции, создают что-то особенное. Долго, кропотливо, тщательно, с вниманием к мельчайшим деталям. Это очень трудно, и именно поэтому так впечатляет. Уникальность — вещь сложная, человеку со стороны даже не понять, насколько сложная.

Старые марки вдохновляют вас в работах для собственного бренда Moooi?

Мы в Moooi не пытаемся представлять себя неким олицетворением всего нового. Мы хотим показать, что мы — всего лишь порождение многих десятилетий культуры. Мы смотрим одновременно и вперед, и назад. В мире дизайна со времен модернизма хорошим тоном считается ориентироваться только на будущее, на новое. Мне кажется, так не бывает, это просто смешно — считать, что ты свободен от влияния прошлого. Что кто-то вообще от него свободен. Надеть шоры, как у лошади, нестись вперед, не оглядываясь, — это действительно смешно. Мы так не делаем.

В чем для вас особенность хрусталя как материала?

Прежде всего в том, что его до сих пор производят тем же способом, что и много лет назад: эти цеха, жара, крепкие мужчины-стеклодувы, это процесс, в котором нельзя делать неверных движений. Но главное в том, что хрусталь невидим. Его не видно, он просто преломляет свет. Хрустальная вещь, какая-нибудь люстра, например, может быть огромной, но вы ее не видите: вы видите только игру света. Это массивный материал, тяжелый, объемный — и при этом невидимый. Этим он уникален. Хрусталь — посланник красоты света, выразитель света как такового.

Люстры-шандельеры Le Roi Soleil и стол New Antique, Марсель Вандерс для Baccarat

Фото: пресс-служба Baccarat

С какими еще материалами вам нравится работать? Пластик, дерево, металл?

Мой любимый материал — серое вещество мозга. Обожаю работать с ним. А если серьезно, то у каждого материала есть свои возможности и преимущества. Все зависит от проекта: для одних задач подходит одно, для других — другое.

То есть вам все равно, над чем работать: над хрустальной люстрой или пластиковым креслом?

Нет, конечно. Каждый проект ставит свои собственные задачи и вызывает собственные сложности. Я скажу банальную вещь, но каждый новый предмет — как ребенок. Дизайнер — его мать, а отец у него бренд-заказчик. Таким образом, я «мать», которая производит на свет разных «детей» от множества разных «отцов». И дизайнер в привилегированном положении, у него кругом так много разных «пап», знай выбирай. Но проблема в том, что вещи должны получаться разными, должны соответствовать ДНК, «генам» своих производителей. И если дизайнер не может оставаться оригинальным и не может объяснить заказчику свою идею, почему продукт должен быть таким, а не иным, — то зачем он вообще берется за свое дело?

Вам, голландцу, близко французское «искусство жить» — art de vivre? Чем оно отличается от голландского?

Ну, прежде всего тем, что во Франции оно есть, а в Голландии нет. У нас очень простая страна. Мы не такие изысканные, утонченные, как французы. Мы — нация фермеров, торговцев, людей, поколениями выполнявших простую работу. В нашей истории был долгий период кальвинизма, когда пресекались любые излишества: например, голландцы не вешали у себя в доме хрустальных люстр-шандельеров вроде Le Roy Soleil, которые я сделал для Baccarat. Никакого сравнения с Францией. Франция веками развивалась как страна пышности и блеска, страна сложных трудоемких ремесел, роскоши, красоты и моды. Там производят и покупают вещи, которые не делают и не покупают практичные голландцы: мы можем восхищаться люксом, но сами, как правило, покупаем простое и удобное.

И как же выглядит ваш дом, какие вещи вы для него выбираете?

Это не типичный голландский дом. Он не минималистичен, хотя я стараюсь не увлекаться яркими цветами: они отвлекают внимание от фактуры предмета. Но если нужно на чем-то акцентировать внимание или подчеркнуть контраст, я не стесняюсь добавлять красок. Я не люблю эти выхолощенные бледно-зеленые и бледно-желтые оттенки, которые часто используют в интерьерах. Что же до вещей, то у меня есть стаканы Baccarat. Это же настоящая роскошь: просыпаетесь вы утром в воскресенье после бурной субботней вечеринки, протягиваете руку к столику, а там — прекрасный хрустальный стакан с холодной водой! В таком сосуде любой напиток как амброзия.

Ваза New Antique, Марсель Вандерс для Baccarat

Фото: пресс-служба Baccarat

Всякий раз в дни Salone del Mobile в Милане вы устраиваете впечатляющие шоу-презентации. Используете огромные фото, создаете инсталляции, поднимаете даже социальные проблемы. Сколько в ваших инсталляциях от искусства и сколько — от промышленного дизайна?

Меня не интересуют сами по себе проблемы, или искусство, или промышленный дизайн, или ремесло. Меня интересует культура. Что мы, люди, делаем, что демонстрируем друг другу. Каковы наши позиции. Каждый из нас играет свою общественную роль. Кто-то сам по себе звезда, а кто-то работает ради других, поддерживает других. Я люблю удивлять, люблю устраивать нечто неожиданное. Это могут быть объекты, фото, видео: что именно, не так уж важно, главное — впечатление. Раньше художники работали иначе: скульптор, Микеланджело, например, брал глыбу мрамора, «отсекал все лишнее», как он говорил, и получал единое произведение искусства. Теперь мы смешиваем все, что нам заблагорассудится: живопись и скульптуру, фото и видео, перфоманс и инсталляцию в общем представлении. Я работаю как композитор, а происходящее напоминает оперу, где, кроме музыки, есть еще актеры, костюмы, декорации, реквизит.

Раньше люди пользовались вещами подолгу, передавали из поколения в поколение. Сейчас многие предметы одноразовые или живут один сезон либо пару лет, не более. Что вы об этом думаете?

Это очень плохо, на мой взгляд. Одна из причин, по которой я работаю с Baccarat и вообще старыми брендами, — желание создавать то, что послужит не одному поколению, то, что люди захотят бережно хранить. Я стал одним из немногих, кому доступна такая возможность, и мне это приятно. С другой стороны, я не буду делать вещи, которые мне не интересны, сколько бы мне ни заплатили. Зачем? Получится нечто унылое, скорее всего. Мы с Габриэлем очень уважаем и ценим Филиппа Старка. О нем иногда говорят, что он якобы делает все, что угодно, — от духов до оформления пентхаусов. На самом деле это не так: Филипп делает не все подряд, а только то, что ему интересно и что он поэтому может сделать хорошо.

Как вы выбираете названия для своих предметов? Скажем, люстра Le Roi Soleil, «Король-солнце» — вы так любите Людовика XIV?

В общем он мне нравится, но в данном случае я думал скорее именно о короле-солнце, нежели о конкретном французском монархе. Такому бренду, как Baccarat, подобало нечто царственное. Наша люстра тоже в своем роде король — король люстр. Ну а форма светильника напоминает Солнце. Без короля Луи тут, конечно, тоже не обошлось, он был большим поклонником роскоши и, как бы теперь сказали, «иконой стиля», но важнее его прозвище, а не он сам.

Что вы думаете о фейках, о том, что в Китае, например, сейчас массово производят нелегальные копии дизайнерских объектов?

Это вопрос морали. Некоторые говорят: «О, если тебя копируют — ты должен этим гордиться, значит, ты делаешь крутые вещи!» Ужасная глупость. Производство подделок — это воровство. Если кто-то залез к тебе в дом или в мастерскую и украл какую-то твою работу, инсталляцию, ты должен этим гордиться? Мол, я так крут, что у меня крадут работы? Это комплимент мне как художнику? Черта с два! Гордиться можно, если людям нравится то, что ты делаешь, настолько, чтобы пойти и заплатить тебе за твою работу. Вот это уважение, комплимент автору. Нечто подобное можно сказать и о так называемых «инспирациях», когда крупные масс-маркетные производители не копируют вещь буквально, а делают нечто похожее, но упрощенное, из дешевых материалов. Это не преступление. Тут вопрос уже к покупателям: уважают ли они себя, покупая такую дешевку? Это как со стаканом: можно пить воду из хрустальных стаканов, а можно — из пластикового стаканчика, который по сути мусор. Окружающие человека вещи — своеобразное зеркало, отражающее его отношение к себе и миру. Как вы к себе относитесь? Вы индивидуальность или подделка? Вот в чем вопрос.

Что вы думаете о российском дизайне?

В России было много хороших художников, я полагаю, беда в том, что в последние десятилетия они все были в тени. Как в тени для нас, европейцев, были художественные процессы в Китае, Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке. Сейчас вы начинаете выходить из этой тени. Это время прекрасных возможностей, уникальных шансов. Способность русских чувствовать прекрасное никуда не делась за прошедшие сто лет, нужно просто пользоваться своим шансом.

Вы очень популярны. Что для вас слава, известность?

Слава и известность — разные вещи. Полно известных людей, которых не назовешь прославленными. Знаете, я дизайнер, я делаю вещи, стараюсь делать их хорошо. Известность для меня — рабочий инструмент. Она полезна в поиске заказчиков и в продвижении продукта. Я люблю удивлять людей, интересно рассказывать о своих проектах, привлекать к ним внимание. В итоге я сам стал известным и узнаваемым персонажем. Наверное, это было неизбежно в данной ситуации. Слава как таковая мне не слишком важна, но она дает возможность знакомиться с людьми. И вообще, не такая уж я знаменитость: вы много работаете, и я много работаю, никакой разницы.

Вы похожи на кинозвезду. Если бы вам довелось сниматься в кино, что бы это был за фильм?

Вдохновляющие работы Марселя Вандерса

Моё знакомство с Марселем Вандерсом началось с этого стула.

«Дизайнер, который придумал этот «валенок» — весьма незаурядный человек, с хорошим чувством юмора», — подумала я. Но когда пошли варианты и с кружевом, и нестандартными решениями с размерами объектов в пространстве, сомнений в том, что он станет одним из моих любимых современных дизайнеров, не осталось.
Не могу сказать, что я аккуратно слежу за творчеством Вандерса, но с большим интересом откликаюсь на то, что делает он и его студия.

Итак, всемирно известный дизайнер, идеолог и вдохновитель новейшего барокко, легендарный голландец, человек-праздник, человек-трансформер, шут, алхимик, сказочник, безудержный талант, развлекательный, провокационный, один из самых харизматичных и модных дизайнеров современности — какими только эпитетами его не награждали!

А на то, чтобы перечислить и описать проекты, к которым Марсель Вандерс приложил свою руку, уйдет не один час.

Он проектирует мебель, аксессуары и отделочные материалы, читает лекции, занимается благотворительностью, пишет сказки
для детей.

Скажу в двух словах. Родился 2 июля 1963 года в Бокстеле (Голландия). Окончил школу искусств в Арнхеме в 1988 году. Известность ему принес веревочный стул, который он спроектировал для компании CAPPELLINI в 1996 году. Основанная им в 2001 году компания MOOOI стремительно стала коммерчески успешной и превратилась во всемирно известную марку. В 2002 году дизайнер был удостоен звания «Мужчина года» по версии немецкого журнала MAN. Вандерс был членом жюри различных известных конкурсов дизайна, преподавал во многих школах дизайна Европы. Его творения находятся в музеях всего мира: в музеях современного искусства в Нью-Йорке и Сан-Франциско, в музее V&A в Лондоне, в Музее декоративного искусства в Копенгагене и т.д.
За последние годы Марсель проектировал вещи для таких компаний, как PUMA, SWAROVSKI, B&B ITALIA, BISAZZA, POLIFORM, MOROSO, FLOS, BOFFI, CAPPELLINI, DROOG DESIGN, MOOOI, при этом продолжает жить при скромной студии в Амстердаме, а по городу передвигается на велосипеде.

Knotted chair для Cappellini (сделан из веревок, вымоченных в эпоксидной смоле).

Fishnet Chair (сделано из рыболовной сети).

Журнальный столик Crochet table от Moooi.

Crochet Table (буквально — «стол, связанный крючком», целиком сделан из укрепленных эпоксидкой кружев и похож на генетически модифицированную салфетку).

Источники:

http://www.interior.ru/design/96-marsel-vanders-dizajner-nashego-vremeni.html

http://lenta.ru/articles/2016/11/24/wandersm/

http://www.livemaster.ru/topic/66425-vdohnovlyayuschie-raboty-marselya-vandersa