Свет в конце тоннеля, Или как чья-то небрежная работа вдохновила меня на создание люстры

Свет в конце тоннеля

Не могу сказать, что мне особенно повезло с генетикой. Отцовская кровь наградила меня изрядным количеством наследственных проблем и лишь несколькими приятными плюшками. Одна из них, впрочем, — стабильно хорошее зрение. Отцу — шестьдесят пять, и носить очки он начал лишь недавно.

Глаза я мучил с самого детства, засыпая, если верить родным, под свет ночника в обнимку с Большой Советской Энциклопедией. Академиком меня это, к сожалению, не сделало. Но и зрение, к счастью, не посадило.

В детском саду впервые проявилась аллергия. С тех пор каждый раз с наступлением апреля я запасаюсь таблетками Эриуса, ампулами Рузама, закрываю наглухо окна в квартире, да еще и задёргиваю шторы, потому что яркие солнечные лучи усиливают эффект от поллиноза.

Стоит ли уточнять, как сильно я не люблю весну и отдельным пунктом — солнце?

Яркий солнечный свет ассоциируется у меня с чем-то болезненно-неприятным даже в те времена года, когда поллиноз дремлет.

Неудивительно, что из всех видов освещения я предпочитаю вовсе не верхний свет от люстры, а небольшие лампы-прищепки, полдюжины которых всегда развешено у меня по комнате. В моих любимых заведениях царит приятный полумрак. И на работе, оставаясь в кабинете в одиночку или работая по выходным — я всегда убирал верхний свет, оставляя лишь настольную лампу.

Всё это была небольшая преамбула к событиям сначала трёхлетней, а затем и вчерашней давности.

23 января 2016 года Валера Корнеев написал в Твиттер, что Московскому метрополитену предстоит замена навигации; и что вроде бы есть возможность получить какой-нибудь отслуживший своё лайтбокс, если запросить его официальным письмом.

Что такое лайтбокс?

Зачем он мне нужен?

Затем же, зачем люди вешают дома картины, ставят статуэтки и цветы в вазы. Это вопрос приятной глазу эстетики. В данном случае — эстетики уходящей эпохи моего родного города.

Итак, три дня спустя после твита Купера я получил отбивку о том, что моё письмо получено и зарегистрировано.

Еще через месяц, 25 февраля, — пришёл ответ, который можно прочитать полностью чуть ниже, или ограничиться его фабулой — «и не надейтесь».

Я поделился печалью с несколькими близкими людьми и благополучно забыл про всю эту историю на три года.

А вот близкие люди — не забыли! И пару недель назад — позвонили с новостями о том, что вывеску, наконец, удалось раздобыть; мол, скоро вышлем время и место, когда и откуда её можно будет забрать.

Моя и без того немалая радость оказалась еще больше, когда выяснилось, что лайтбоксов на самом деле два, а не один!

Верхний висел на станции метро «Чистые пруды» над эскалатором в переход на Тургеневскую. Мне повезло и я сумел найти в интернете фотографию с тем, как это выглядело. Фотография не шибко хорошая, но уж какая есть:

Нижний указатель висел на станции метро «Сокол», но не совсем понятно, где именно. Предположительно — сразу после выхода с платформы по центральной лестнице. Я нашел фотографию крайне похожего указателя, но либо более ранней, либо более поздней версии.

Фотографий именно моего второго указателя «в естественной среде обитания» обнаружить не удалось. Если вдруг у кого-то завалялись — кидайте мне на kholopov@gmail.com, добавлю в этот пост вместе с кредитсами.

Оба указателя, надо сказать, по своему для меня значимы.

На оранжевой ветке живёт целая куча дорогих мне людей. Больше, наверное, чем на любой другой. На ней же находится Третьяковская, где в период с 2003-го по 2007-й я проводил чуть ли не больше времени, чем дома. Шаболовская, на которую у меня несколько лет выходили окна съёмной квартиры. Китай-город, где была моя первая официальная работа. И много что ещё.

Вывеска с «Сокола» может показаться менее интересной для тех, кто там не живёт (а я никогда там не жил), но она напрямую связывает моё прошлое с настоящим.

В 2001-м году я впервые начал верстать HTML, а в 2003-м у меня возникла необходимость купить свой первый домен в зоне .RU. Единственным на тот момент поставщиком подобных услуг был Ru-Center, который и сейчас доминирует в этой нише. Так вот, офис Ру-Центра находился в те годы именно на Балтийской.

Мне еще не было восемнадцати, а домены продавали только начиная с этого возраста. В итоге покупать пришлось на имя тогдашнего более взрослого приятеля. Прошло полжизни, а ту поездку я помню до сих пор. С тех пор мне довелось закупать массу доменов, оплачивать суммарно тысячи месяцев хостинга, ну и вообще — веб прочно вошёл в мою жизнь. А в офисе Ру-Центра случилось моё первое столкновение с его официальной (не через экран монитора) стороной.

Впрочем, кажется, если жить активной жизнью в мегаполисе, то рано или поздно чуть ли не каждый его уголок обретает для тебя свой личный скрытый смысл…

Примерно так я думал, распаковывая лайтбоксы из плёнки, в которую они были завёрнуты на фотографии выше. Я уже неплохо понимал, что хочу с ними сделать — поправить крепления, заменить по необходимости часть электрики, и повесить на две соседних стены. Но прежде чем приступать к проверке работоспособности, вывески нужно было отмыть.

По фотографии в плёнке это может быть неочевидно, но долгие годы под потолком метрополитена сказались на оргстекле не лучшим образом. Дело даже не только в пыли (хотя и на её отмывание пришлось потратить изрядно времени), а в том, что само оргстекло выцветает от времени и от нагрева той самой пыли снаружи лампами изнутри. С этим мало что можно поделать, но я и не планировал.

Здесь, наверное, требуется еще одно лирическое отступление. Сразу несколько человек, узнав о моих планах по работе с лайтбоксами, заинтересовались: мол, нафига тебе такая старая пыльная хрень, ведь конструкция достаточно простая и, если так нравится подобный тип светильников, можно просто заказать его или даже сделать самому.

Конструкция, и правда, несложная. И я, пожалуй, назову в ней с десяток вещей, которые можно было сделать лучше, чем оно сделано. Например, зачем-то используются шплинты вместо тонких болтов М2 (вдевать эти шплинты обратно через три отверстия, которые нужно совместить — это ад); крепления при снятом с потолка лайтбоксе болтаются и люфтят, поролоновый уплотнитель проложен в коробе так, что его замена очень неудобна (а менять его нужно), и т.д.

Но в этом, собственно, и суть. Мне не нужна была новая модная лампа в форме указателя из метро. Мне нужен был настоящий указатель из метро, сколько-то лет помогавший «москвичам и гостям столицы» ориентироваться в хитросплетениях подземной паутины метрополитена. Наличие истории — это свойство, с которым нельзя сделать новую вещь. Оно приходит только со временем, а ко многим вещам — не приходит вовсе.

Итак, целый вечер я посвятил отмыванию оргстекла изнутри и снаружи, очистке металлического короба от пыли и грязи, а также удалению поролона, проложенного по периметру обоих указателей с каждой стороны.

Состояние поролона было отвратительным. Местами он уже развалился, превратившись в не слишком приятно пахнущую пыль. Другими местами — просто рвался при попытке поддеть его пальцами или пинцетом, несмотря на то, что фактически не был закреплен, а просто проложен в пазах короба.

Люди действительно видят свет в конце тоннеля – почему?

Наверняка вы слышали про свет в конце тоннеля, о котором говорят люди, оказавшиеся одной ногой на «другой» стороне. Такие истории рассказывают пациенты реанимации, пережившие клиническую смерть. Свет видят люди, чудом спасшиеся в авиакатастрофах, автомобильных авариях, после утоплений, пожаров, обморожений.

Есть ли рациональное объяснение этому видению и правда ли то, что рассказывают люди? Не стану утверждать, что они обманывают, ведь, как говорится, дыма без огня не бывает. Однако, я намерен детально разобраться.

Научное доказательство

Оказывается, во время остановки сердца наблюдается резкое повышение мозговой активности. Это объясняется ограничением поступления глюкозы и кислорода в клетки мозга.

Таким образом, свет в конце тоннеля – это всего лишь галлюцинация. Во время клинической смерти кислород не поступает не только в мозг, но и в глаза. Зато увеличивается количество углекислого газа. Медицина утверждает, что это главные причины для потери периферического и развития тоннельного зрения. То есть человек может воспринимать лишь ту картинку, которая поступает на центральную область сетчатки глаза. Вот почему возникает иллюзия коридора.

Как тогда объяснить, что некоторые кардинально меняются после пережитой клинической смерти: меняют образ жизни, находят у себя сверхспособности? Всё просто. Пересмотр жизненных ценностей происходит из-за пережитого эмоционального потрясения.

Мистическая сторона вопроса

Экстрасенсы, например, уверены:

1. Когда мы умираем, мы, как бы, впадаем в состояние Сна, чтобы Душа смогла отделиться от физической оболочки.

2. Если Душа завершила все дела на земле, не испытывает ни злости, ни боли, ни обиды – она без труда совершит переход в «Другой» мир, даже не осознав, что оставляет физическое тело.

3. Если же Душа не спокойна – Высший Разум дает ей шанс вернуться и закончить все, что она не успела. Именно в этой ситуации люди видят тоннель со светом.

4. Разные способности просыпаются в «вернувшихся» именно для этой цели – чтобы они смогли скорее реализовать незаконченные дела. Поэтому нельзя отвергать или отказываться от дара.

Я спросил у анестезиолога

У нас есть друг семьи – анестезиолог с 35-летним стажем. Не случайно это специальность называется “анестезиолог-РЕАНИМАТОЛОГ”. Именно этот врач возвращает пациентов буквально “с того Света”. Я спросил его рассказывали ли его пациенты про “свет в конце тоннеля”.

На это он посмеялся и сказал: “Никто ни разу за всю мою врачебную практику не говорил про такое. Вероятнее всего это галлюцинации или богатая фантазия пациентов. После использования препаратов наркоза у пациентов наступает “ретроградная амнезия”, грубо говоря в 99% случаев они не помнят ничего, что происходило с ними во время операции, хотя редко бывают исключения, поэтому не буду утверждать, что этого не может быть совсем”

А с другой стороны какая разница есть ли там свет или нет? Намного важнее помнить и осознавать, что конец реален, а поэтому очень важно ценить и дорожим каждым мгновением жизни.

А вы видели этот самый свет в конце тоннеля?

Свет в конце тоннеля

Кратчайший способ попасть из точки А в точку Б — именно так можно было бы исчерпывающе описать метрополитен пару десятилетий назад. Однако сегодняшнее метро — это мощнейший драйвер развития мегаполиса и неотъемлемая часть городской среды, дружелюбной и сомасштабной человеку.

Путешествие с удобствами

Еще недавно архитектура метро предполагала предельную функциональность. Возведенные, тем не менее, в силу культурной традиции в некоторых городах «подземные дворцы» вызывали восхищение, трепет, но. ни скорости, ни ощущения комфорта не прибавляли. Желания без должной необходимости задержаться здесь и хоть в каком-нибудь смысле «проводить свободное время» ни у кого не возникало.

Современное метро развивает дизайн и функцию не параллельно, а интегрированно. И функция эта в ее сегодняшней трактовке — доставить пассажира из точки А в точку Б не просто быстро, но «с удобствами». Чтобы человек в процессе испытывал удовольствие и ощущал комфорт. Для достижения такого результата радующий глаз яркий и запоминающийся дизайн архитекторы сочетают с самыми передовыми материалами и технологиями.

Под стеклянным колпаком

Первое и чуть ли не самое главное, чего не хватает человеку под землей и в условиях длительного отсутствия вызывает депрессию, — это дневной свет. Поэтому администрации большинства городов, в которых сейчас идет активное строительство метрополитена, включают это в список обязательных технических требований — наличие естественного освещения на всех станционных уровнях.

Эта задача столь же сложна, сколь много изящных и высокотехнологичных решений ей нашли архитекторы. Например, в испанском Бильбао наряду с «гери-музеем» появились «фостерочки» (fosteritos) — так в народе ласково прозвали прозрачные колпаки-павильоны над сходами под землю, спроектированные Норманом Фостером. Днем они позволяют естественному освещению беспрепятственно проникать на самую глубину станций, а с наступлением темноты и сами превращаются в приметные «ночные светила».

Различные вариации идеи «входной павильон как световой фонарь» встречаются и во многих других проектах: Strizhkov в Праге, Triangeln в Мальмё, Canary Wharf в Лондоне, большая часть станций в Дубае.

В Москве такой станцией — пока что единственной — стала открывшаяся в начале 2014 года «Лесопарковая».

А во внутреннее пространство St.-Quirin-Platz («Санкт-Квирин-Плац») в Мюнхене архитекторам из Hermann + Öttl удалось интегрировать гигантских размеровокно необычной раковиноообразной формы.

Ловушки для солнца

Если станция имеет не один, а несколько уровней, одного большого «светопроводника» может быть недостаточно. Чтобы преумножить количество поступающего света и «протолкнуть» его на максимальную глубину, архитекторы прибегают к различным уловкам. Например, проектируют стеклянными лифты, лифтовые шахты (получаются дополнительные «фонари»), ограждения эскалаторов. Архитекторы бюро Crew, работавшие над станциями метрополитена итальянской Брешии, придумали делать в вестибюлях наклонные стены — они работают для дневного света как воронка, а облицовка глазурованными панелями служит своего рода зеркалом.

В ноябре 2014 года открылись очередные «ворота в подземный Нью-Йорк» — транспортный хаб Fullton Center в Нижнем Манхеттене, объединивший 11 линий городского метрополитена с сетью поездов, курсирующих по всему штату. Хаб тут же попал в рейтинг самых красивых станций мира по версии английского издания The Guardian: центральный атриум высотой 36 м увенчан куполом хитроумной конструкции. Граненые стекла закреплены на металлическом каркасе таким образом, чтоб солнечный свет проникал на самую глубину, к поездам и платформам. Примечательно, что для решения задачи «доставки» света под землю архитектор Николас Гримшоу привлек художника — Джеймса Карпентера.

Свет является непременной составляющей интерьеров и для метро в Копенгагене. На станции глубокого заложения он попадает благодаря стеклянным пирамидам шириной 3,2 м и высотой 2,2 м. С помощью прозрачных стен и алюминиевых отражателей они проводят свет на 18-метровую глубину.А на самих станциях установлены датчики: в пасмурные дни или сумерки они автоматически дополняют естественное освещение электрическим.

Польза, прочность, красота

Пример Копенгагена наглядно демонстрирует еще одно преимущество максимального использования естественного освещения — помимо нашей человеческой потребности в нем. Это значительная экономия ресурсов. В некоторых случаях наряду со светом удается задействовать свежий воздух снаружи — и, таким образом, обеспечить естественную вентиляцию, отказавшись от дорогостоящих вентиляционных установок. А, к примеру, искусственный водоем у входа в сингапурскую станцию Marina Bay поступающий с улицы воздух еще и охлаждает.

Польза, впрочем, может состоять и в другом. Вестибюль станции метро Kraaiennest в Амстердаме, реконструированной в прошлом году по проекту архитектурного бюро Maccreanor Lavington: MLA+, снаружи отделан панелями из нержавеющей стали, на которые с помощью лазера нанесен сквозной флористический орнамент. Рисунок позволяет свету проникнуть внутрь, а игра светотени в любую погоду привносит в пространство вестибюля интересную визуальную интригу. Кроме того, такие панели — бюджетный вариант антивандального покрытия: район здесь отнюдь неспокойный.

Любителей покуситься на общественную собственность в избытке хватает и на окраине Валенсии, куда недавно провели новую ветку метро и построили станции Carolines и Benimàmet. Покрытие наземных павильонов представляет собой две панели 10-миллиметрового стекла со слоем ацетата между ними — это обеспечивает защиту от солнца и уменьшает избыток тепла. В зависимости от угла и точки преломления ацетатная пленка меняет цвет, а за счет своей мятой структуры еще и по-разному отражает свет. И это тот редкий случай, когда недостаток прочности идет на пользу красоте: из-за многочисленных трещин в стекле после бросков камнями оптический эффект многократно усиливается.

На дне

К сожалению, доставка дневного света прямиком до перронов возможна далеко не всегда. И в этом случае ему ищут эффективную — и в то же время эффектную — замену. Так, архитектор Макс Дудлер, работая над станцией Wilhelm Leuschner Platz (площадь Вильгельма Лейшнера) в Лейпциге, облицевалстены и потолок станции панелями из 144 подсвеченных изнутри стеклоблоков. Благодаря им пространство станции заполняется равномерным, почти не дающим тени светом.

Визитной карточкой станции «Плац Вильсона» в Варшаве по проекту архитектора А. Холджински стал купол над платформой в форме эллипса, собранного из световых овалов разного размера. Он играет роль большой люстры и, в зависимости от времени суток, подсвечивается разными цветами: красным, фиолетовым, голубым или зеленым.

Игра цвета и света — ключевой элемент еще одной немецкой станции, на сей раз в Гамбурге. «Световые контейнеры» — огромные светильники — подвешены по всей длине зала «Хафенсити Университет». Нижняя грань контейнеров обеспечивает белую подсветку платформы, аостальные окрашиваются во все цвета спектра благодаря люминесцентным лампам.

Я иду, шагаю по метро

Многообразие световых сценариев на упомянутой выше станции «Хафенсити Университет» помогает скрасить не только ожидание поезда. В определенные часы станция метро превращается в сцену: под звуки классической музыки цвет меняется не только от одного светильника к другому, но и в каждой из трех частей каждого составного блока. Зрелище завораживающее!

Впрочем, чтобы «заманивать» пассажиров на глубину, есть и другие, архитектурно-планировочные способы. Так, для новой ветки в Амстердаме Ян Бентем и его бюро предложили концепцию развития метро как продолжений улиц, своего рода общественных пространств. Чтобы как можно дольше сохранить у пассажира чувство, что он, спускаясь под землю, продолжает идти по улице, архитекторы оформили входы как «люки» в асфальте. От них эскалатор опускается на глубину 25 м напрямую к перронам, сохраняя для пассажиров визуальную связь с городом.

Однако, чтобы метро и впрямь походило на улицу, нужно больше, чем просто солнечный свет и возможность непринужденной прогулки. Бернар Кон, разработавший шесть промежуточных станций 14-й линии нового скоростного метро в Париже, внедрил в подземку живые растения. До сих пор 14-я линия считается одной из самых комфортных и привлекательных во всем городе.

Но еще более насыщенным общественным пространством — и визуально, и функционально — обещает стать станция метро Downtown, которую строит бюро Snohetta в арабском городе Эр Рияд.

В основе всего — навес оригинальной конструкции из полированной нержавеющей стали. На верхнем, наземном ярусе он формирует подобие городской площади, предлагая жителям спасительную тень и прохладу.

По мере спуска вниз форма навеса искривляется: зеркальная поверхность, с одной стороны, аккумулирует и перенаправляет вниз солнечные лучи, а с другой — отражает, подобно перископу, то, что происходит на поверхности. Возникает иллюзия, что окружение, хоть и слегка искривленное, остается прежним.

Эффект усиливается обстановкой на нижнем ярусе, ничтожно мало напоминающей обычный станционный зал. Оазисы живой зелени, водоемы, прогулочные дорожки и лестницы, «садовые» скамьи — здесь определенно захочется задержаться подольше. Тем более, что железнодорожные тоннели, изящно упакованные в стеклянные оболочки, парадоксальным образом меньше бросаются в глаза и меньше слышны.

В Саудовской Аравии и не такие чудеса бывают: буквально соседнюю станцию метро в Эр Рияде Заха Хадид должна будет облицевать позолоченными панелями. Однако же суть в самой тенденции: метро — это пространство для жизни, метро — это комфортная среда, метро — это украшение и гордость мегаполиса.

Источники:

http://medium.com/@elaith/%D1%81%D0%B2%D0%B5%D1%82-%D0%B2-%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D1%86%D0%B5-%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D0%B5%D0%BB%D1%8F-3b53ac011a

http://zen.yandex.ru/media/id/5bfd3de3dde28b00aacce03b/5c123f144d027e00a966e0f8

http://archspeech.com/article/svet-v-konce-tonnelya